ОБЗОР ПРАКТИКИ КС РФ за 2017 г.

1. Аналогично другим отраслям российского законодательства, принятие в 2006 г. Градостроительного кодекса ознаменовало переход от жесткой регламентации городского пространства органами публичной власти к поиску взвешенного баланса частных и публичных интересов в развитии городской среды. Основными инструментами обеспечения такого баланса стали документы градостроительного планирования – помимо генеральных планов, также правила землепользования и застройки (ПЗЗ), которые содержат карту городского зонирования и устанавливают, какие объекты разрешается строить на конкретной территории и с какими параметрами. Именно на их основании, частные лица получают градостроительные планы земельных участков и разрешения на строительство. В виду исключительной важности ПЗЗ для развития местных сообществ, федеральный законодатель предусмотрел принятие ПЗЗ представительными органами местного самоуправления, которые не являются органами государственной власти, и только в городах федерального значения – органами государственной власти данных субъектов, оставляя закрепление их за конкретными органами власти субъекта РФ в компетенции регионального законодателя. В последнем аспекте, в 2014 г. федеральный законодатель внес поправки в Градостроительный кодекс РФ, согласно которым полномочия по утверждению ПЗЗ в городах федерального значения были закреплены за органами исполнительной власти субъектов РФ.

2. Названное законоположение было оспорено Законодательным Собранием Санкт-Петербурга в порядке абстрактного нормоконтроля, ссылаясь на нарушение конституционных принципов разграничения предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее субъектами, равноправия субъектов РФ, а также разделения властей. Кроме того, данное законоположение было принято с нарушением конституционных требований к надлежащей процедуре принятия федеральных законов.

3. Конституционный Суд РФ отклонил доводы органа, обратившегося с запросом, признав оспариваемое законоположение конституционным как по порядку принятия, так и по содержанию.

Конституционный судья, во-первых, подтвердил конституционность наделения высшего органа исполнительной власти субъекта РФ полномочиями по утверждению ПЗЗ. Принцип разделения властей не нарушается, поскольку законодательными органами городов федерального значения могут приниматься законы в сфере градостроительной деятельности в развитие положений Градостроительного кодекса Российской Федерации, влияя на отдельные элементы ПЗЗ, а также осуществлять в их отношении парламентский контроль. В равной мере, не имеется нарушения и конституционного принципа равноправия субъектов РФ, поскольку не исключаются определенные особенности их правового статуса, обусловленные объективными факторами (применительно к городам федерального значения в данной сфере таковым выступает требование «единства городского хозяйства»).

Во-вторых, и более принципиально, орган конституционного правосудия не усмотрел оснований для признания закона неконституционным в свете допущенных нарушениях процедурных правил при принятии оспариваемого законоположения.

По мнению конституционного судьи, лишь наиболее грубые процедурные нарушения, непосредственно нарушающие конституционные правила федерального законодательного процесса или ставящие под сомнение волеизъявление парламентской палаты, могут служить основаниями для неконституционности федерального закона. В эту категорию не подпадают внесение ко второму чтению законопроекта поправок, выходящих за рамки концепции законопроекта, одобренного в первом чтении, которые, затрагивая предметы совместного ведения РФ и ее субъектов, подлежат направлению в законодательные органы субъектов РФ, которые, отметим, обладают правом законодательной инициативы – поскольку это не ставит под сомнение волеизъявление большинства парламентской палаты. Однако, частое использование подобной практики может подорвать доверие граждан к власти и ослабить её (власти) легитимность.

Конституционный Суд, таким образом, отказался санкционировать получившую широкое применение в последние годы практику внесения поправок-«наездников», порицаемую юридическим и бизнес-сообществом и служащей источником правовой нестабильности.

Вместе с тем, в решении КС РФ отсутствует обоснование, почему передача полномочий по утверждению ПЗЗ исполнительным органам власти субъектов РФ не противоречит принципам организации и функционирования органов местного самоуправления. Ведь именно они являются конечными адресатами градостроительной политики и непосредственным образом испытывают на себе её последствия. Лишение их полномочий по утверждению ПЗЗ существенно ограничивает права жителей муниципальных образований на участие в управлении делами своего территориального образования через своих представителей.

Аналогичным образом, передача вышеозначенных полномочий от представительных (законодательных) органов власти субъектов исполнительным органам субъектов в городах федерального значения фактически отстраняет население этих регионов от влияния на градостроительную политику.

Передача указанных полномочий исполнительным органам государственной власти понижает статус нормативного акта, превращая его в подзаконный. Следовательно, в дальнейшем исключается его проверка на соответствие Конституции РФ, т.к. таковая не предусмотрена ФКЗ «О Конституционном Суде РФ». Тем самым ограничивается право граждан на судебную защиту, как указано в особом мнении судьи Г.А. Гаджиева.

1. В настоящее время, одной из дискуссионных проблем в российском праве является вопрос о применимости erga omnes правовых позиций судов. В этом контексте, в 2010 г. Конституционный Суд РФ признал конституционной возможность пересмотра вступившего в силу судебного решения в связи с вынесением по другому делу постановления высшего федерального суда в порядке надзора (дополнительного, после исчерпания кассационного способа обжалования судебного акта), при соблюдении определенных условий, в том числе недопущения ухудшения положения более слабой стороны в частноправовых или публично-правовых отношениях (Постановление от 21.01.2010 № 1-П). После этого федеральный законодатель, во исполнении данного Постановления КС РФ, дополнил ст. 392 ГПК РФ еще одним основанием пересмотра судебного решения по новым обстоятельствам: «определение (изменение) в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации практики применения правовой нормы, примененной судом в конкретном деле, в связи с принятием судебного постановления, по которому подано заявление о пересмотре дела в порядке надзора, или в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации, вынесенном по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, или в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации».

2. Один из проблематичных аспектов названного законоположения проявился в 2015-2016 гг., когда судебная коллегия ВС РФ по гражданским делам, в качестве кассационной инстанции, резко изменила свои устоявшиеся позиции – в неблагоприятном для граждан смысле – по спорам в сфере социального обеспечения. По многочисленным заявлениям государственных органов, суды общей юрисдикции стали пересматривать вступившие в силу судебные решения, ранее вынесенные в пользу граждан, признавая в качестве нового обстоятельства кассационные определения судебной коллегии Верховного Суда РФ. Заявители, пострадавшие от такого судебного «поворота», обжаловали конституционность нормы п. 5 ч. 1 ст.392 ГПК РФ в том истолковании, в каком она давалась данной судебной практикой.

3. Конституционный суд РФ признал оспариваемое законоположение не противоречащим Конституции, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу оно не предполагает пересмотр окончательных судебных решений в связи с вынесением определений судебной коллегии Верховного Суда РФ по другому делу, рассмотренного им в кассационном порядке.

По мнению КС РФ, право на законный суд, являющийся составным элементом конституционных и международно-правовых гарантий права на судебную защиту, включает возможность пересмотреть ущербный судебный акт. При этом механизм пересмотра должен обеспечить справедливость судебных решений, а также их правовую определенность, включая признание их законной силы и неопровержимости (res judicata).

КС РФ подтвердил свою правовую позицию, высказанную ранее в Постановление от 21.01.2010 № 1-П, согласно которой принцип правовой определенности и принцип запрета обратной силы закона, ухудшающего положение субъектов права (что закреплено в ст. 54, ч. 1 Конституции РФ), исключает отмену окончательных судебных актов. По мнению КС РФ, это относится и к изменению в толковании правовых норм, которое (толкование) может ухудшать положение подчиненной (более слабой) стороны. В особенности это касается отношений физических или юридических лиц с государством.

В то же время, сама возможность пересмотра окончательного судебного акта может быть обусловлена определением (изменением) практики применения правовой нормы, сформулированным в постановлении высшей судебной инстанции, т.е. Пленума или Президиума Верховного Суда РФ. Только их решения являются окончательными и представляют собой правовую позицию суда в целом. Решения кассационных коллегий ВС РФ этим требованиям не отвечают.

Также в резолютивной части своего постановления КС РФ сформулировал ряд императивных рекомендаций для парламента:

— установить в ГПК РФ срок для обжалования окончательного судебного решения в связи с изменением практики применения правовой нормы;

— установить в законодательстве, что постановления Пленума и Президиума ВС РФ, изменяющие сложившуюся практику применения нормативных актов, должны содержать прямое указание на придание такому толкованию обратной силы;

— установить недопустимость обратной силы толкования, ухудшающего положение граждан.

Похожая проблема рассматривалась КС Италии в 2012 г., Однако, речь шла о возможности пересмотра уголовного дела в связи со смягчающим толкованием, но решение было противоположным. Итальянский КС постановил, что Италия является страной континентальной системы права, в которой судебные решения не являются прецедентами и, следовательно, они не могут обладать обратной силой. Т.е. изменение судебной практики даже при помощи толкования закона in mitius не может быть основанием для пересмотра вступившего в силу приговора суда по уголовному делу. (См. Perlo N. La Cour constitutionnelle italienne et ses résistances à la globalisation de la protection des droits fondamentaux: un «barrage contre le Pacifique»? // Revue française de droit constitutionnel. — 2013/3. – № 95. — P. 717-734).

1. После оппозиционных уличных выступлений в Москве и Санкт-Петербурге в 2011-2012 гг., российское законодательство было существенно ужесточено. В частности, в 2014 г. была введена уголовная ответственность, в том числе в виде лишения свободы, за нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, если это деяние совершено неоднократно. Это означает, что лицо, привлекавшееся к административной ответственности по 20.2 КоАП РФ более двух раз в течение ста восьмидесяти дней, может быть привлечено к уголовной ответственности (ст. 212¹ Уголовного кодекса РФ).

2. В конце 2015 г. гражданский активист И. Дадин был признан виновным в совершении преступления по ст. 212¹ УК РФ и приговорен Басманным районным судом г. Москвы к 2,5 годам лишения свободы. Находясь в тюремном заключении, он обратился с жалобой в Конституционный Суд РФ с требованием признать ст. 212¹ УК РФ неконституционной, т.к. она предполагает привлечение к уголовной ответственности на основании только неоднократности нарушений. Заявитель также утверждал, что данная статья нарушает принцип non bis in idem и, следовательно, не обеспечивает справедливое судебное разбирательство.

3. КС РФ подтвердил конституционность нормы ст. 212¹ Уголовного кодекса РФ, придав ей новое конституционно-правовое истолкование.

Сославшись на свои предшествующие правовые позиции, а также позиции ЕСПЧ, Конституционный Суд подчеркнул, что свобода собрания, гарантируемая Конституцией РФ и ее международными обязательствами, не является абсолютной. Она может быть ограничена, если это необходимо для охраны общественного порядка или прав и свобод третьих лиц. Но органы государственной власти должны обеспечить реализацию этого права, независимо от политической направленности и убеждений участвующих в таких мероприятиях лиц.

По мнению КС РФ, применение мер уголовной ответственности не противоречит принципу non bis in idem, т.к. они налагаются за совершение 4-го и последующих нарушений. Неоднократность является отягчающим обстоятельством. Если меры административной ответственности оказались неэффективными, то парламент имеет право ужесточить принуждение путем криминализации наказуемых деяний. Это говорит о том, что КС РФ допускает критерий целесообразности при регулировании порядка осуществления конституционных прав.

Неоднократность нарушения означает, что :

— лицо должно быть привлечено к административной ответственности не менее 3-х раз в течение 180 дней;

— привлечение к уголовной ответственности за такое нарушение возможно лишь при наличии вины, которая должна быть установлена вступившими в силу решениями судов (т.е. факт привлечения к административной ответственности без назначения наказания не является основанием для возникновения уголовной ответственности);

— уголовное преследование должно быть адекватно социально-политическим реалиям и также должно учитывать общественную опасность, которая может возникнуть вследствие противоправных действий;

Уголовное дело в отношении И. Дадина по ст. 212¹ УК РФ подлежит пересмотру (22 февраля 2017 г. приговор в отношении Дадина был отмен Президиумом Верховного суда РФ).

1. Крайне сложный вопрос о соотношении Конституции, обладающей высшей юридической силой во внутреннем правопорядке, и международных обязательств государства по защите прав свобод, обеспечиваемых межгосударственным судебным органом (в конкретном случае — Европейским Судом по правам человека, далее — ЕСПЧ), обострился начиная с 2010 г. в связи с т.н. «делом Маркина». Признав нарушением Конвенции о защите прав и свобод нормы российского законодательства, не предоставляющие права на отпуск по уходу за ребенком военнослужащим мужского пола, тогда как ранее их конституционность была проверена и подтверждена КС РФ, ЕСПЧ, по оценке председателя КС РФ В. Зорькина, поставил под сомнение авторитет решений российского конституционного правосудия. Несмотря на обильные ссылки в своих решениях на позиции ЕСПЧ, Конституционный Суд РФ, исходя из верховенства российской Конституции, сформулировал правовую позицию, согласно которой Конституционный Суд, в порядке исключения, по обращению государственных органов может признать не подлежащим исполнению постановление ЕСПЧ против России, основанное на истолковании Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которое противоречит Конституции РФ (Постановление от 14 июля 2015 г. N 21-П г.). Исходя из этой правовой позиции, специальный механизм проверки КС РФ решений ЕСПЧ был закреплен в федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде РФ». Так, в 2016 г. этот механизм был применен на практике: по запросу Минюста, КС РФ отказался исполнить решение ЕСПЧ, признавшего нарушением договорных обязательств России лишение избирательных прав лиц, осужденных к лишению свободы, поскольку это противоречит ч. 3 ст. 32 Конституции РФ.

2. «Второй эпизод» применения этой процедуры состоялся в 2017 г. в связи постановлением ЕСПЧ против России по делу «Юкоса» от 31 июля 2014 г. Согласно решению ЕСПЧ Россия обязана выплатить акционерам ликвидированной компании «ЮКОС» около 1, 9 млр. евро в качестве компенсации материального ущерба в результате нарушения ее права собственности (ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Нарушение выразилось в ретроспективном взыскании штрафов за налоговые правонарушения за 2000 и 2001 годы (1,3 млрд. евро), а также 7% исполнительского сбора на эти штрафы (0,5 млрд. евро). По мнению Минюста РФ, исполнение данного постановления ЕСПЧ приводит к нарушению положений статей 6 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (часть 1), 35 (части 1 и 3), 46 (часть 3), 55 и 57 Конституции РФ с учетом правовых позиций Конституционного Суда РФ (Постановления КС РФ от 14 июля 2005 года № 9-П, от 30 июля 2001 года № 13-П и др.), конституционного принципа справедливости и равенства, в том числе при обращении в межгосударственный орган по защите прав человека.

3. Конституционный Суд РФ признал невозможным исполнение в соответствии с Конституцией РФ постановления ЕСПЧ по делу «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России».

Во-первых, КС РФ подтвердил свои прежние правовые позиции, согласно которым Конституция РФ обладает верховенством на всей территории страны. В этой связи Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г., оставаясь частью российской правовой системы, не обладает ни приоритетом перед Конституцией, ни равной с ней юридической силой. Т.е., Евроконвенция располагается выше федеральных конституционных и текущих федеральных законов, но ниже Конституции 1993 г.

Во-вторых, КС РФ отметил, что если толкование Конвенции, сделанное ЕСПЧ, противоречит ее целям и объекту и, тем самым нарушает принципы государственного суверенитета, затрагивает основы конституционного строя РФ, то Россия вправе отступить от выполнения своих обязательств по данному договору, т.е. не выполнять решение ЕСПЧ.

В-третьих, по мнению КС РФ, неисполнение решений ЕСПЧ оправдано, если Конституция РФ обеспечивает более высокие стандарты защиты прав и свобод человека, чем Конвенция.

В-четвертых, КС РФ не согласился с утверждением ЕСПЧ, что к компании ЮКОС были применены меры налоговой ответственности с обратной силой, т.к. толкование ст. 113 Налогового Кодекса РФ, сделанное КС в 2005 г. лишь выявило конституционно-правовой смысл этой нормы (Постановление КС РФ от 14.07.2005, № 9-П). Т.е., КС разъяснил как именно должна была применяться всегда данная норма. Налогоплательщики должны были это предвидеть.

В-пятых, КС РФ подтвердил, что еще в 2005 г. в своем толковании ст. 113 Налогового Кодекса, он предоставил судам право восстанавливать по их усмотрению истекший срок давности привлечения к налоговой ответственности. По мнению КС, это допустимо в случае, если налогоплательщик препятствовал проведению налоговой проверки, в результате чего срок давности истёк.

В-шестых, по мнению КС, выплата компенсации акционерам ЮКОСа по решению ЕСПЧ противоречит принципам справедливости, равенства и равноправия, т.к. компания злостно и изощренно уклонялась от уплаты налогов. Акционеры ЮКОСа могли принимать участие в мошеннических схемах уклонения. Если же они не принимали непосредственного участия, то они получали дивиденды от такой деятельности. В таком же смысле следует рассматривать назначение российскими судами максимального размера исполнительского сбора, взысканного с компании ЮКОС, учитывая злостное противоправное поведение ее руководства.

Таким образом, Конституционный Суд признав невозможным исполнение в соответствии с Конституцией РФ данного постановления ЕСПЧ При этом он допустил выплату присужденного возмещения в порядке «доброй воли» России и только из внебюджетных средств, в том числе за счет вновь выявляемого имущества ЮКОСа.

1. Конституционный Суд при разрешении дел в сфере частного права последовательно исходит из «горизонтального эффекта» конституционных прав и свобод, дополняя ее, в случае необходимости, доктриной «баланса интересов», в том числе –добросовестного приобретателя и собственника имущества (ст. 302 ГК РФ).

2. В 2017 г. КС РФ получил возможность выразить свою позицию в этом аспекте в отношении выморочного имущества, которое наследуется соответствующим публично-территориальным образованием в связи с отсутствием у наследодателя наследников по завещанию или по закону. Гр. А. Дубовец в 2008 г. приобрел жилую квартиру в г. Москве, которая передавалась по цепочке договоров купли-продажи после смерти ее собственника, не имевшего наследников, в 1994 году. Тем не менее, в 2015 г. квартира была истребована в собственность г. Москвы с выселением гр. А. Дубовца по иску городских властей на основании решения суда, который не признал его добросовестным приобретателем имущества, указав также, что добросовестность приобретения не имеет значения, поскольку оно вышло из владения собственника (т.е. г. Москвы) помимо его воли.

Гр. Дубовец оспорил конституционность п. 1 ст. 302 ГК РФ, т.к. по его мнению, данное законоположение, позволяет произвольно толковать понятие «добросовестный приобретатель». Это дает возможность истребовать по искам государственных органов выморочное недвижимое имущество у граждан, чье право собственности и законность предшествующих сделок подтверждены государственной регистрации прав на недвижимое имущество.

3. Конституционный Суд РФ, выявив конституционно-правовой смысл оспариваемого п.1 ст. 302 ГК РФ, признал несоответствующим российской Конституции такое его толкование, которое позволяет виндицировать жилое помещение, бывшее ранее выморочным имуществом, у добросовестного приобретателя. Ответчик (добросовестный приобретатель) опирался на данные публичного реестра, т.е. проявил необходимые разумность и осмотрительность. А органы государственной власти, выступающие истцами, не приняли надлежащих мер по учету и оформлению права публичной собственности на такое имущество. Вместе с тем, данная правовая позиция КС РФ сама по себе не распространяется на другие виды недвижимого имущества.

По мнению КС, из фундаментальных принципов юридического равенства, справедливости и верховенства закона вытекает критерий правовой определенности, которые должен применяться при регулировании отношений собственности и иных имущественных отношений. Правовая определенность означает не только ясность, точность и непротиворечивость нормы закона, но и предсказуемый и понятный субъектам правоотношений механизм ее действия. Использование оценочных понятий допустимо, если они конкретизируются в разъяснениях судебной практики – что, применительно к понятию «добросовестные приобретатели», сделано в Постановлении КС от 21 апреля 2003 года № 6-П, а также в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 2010 года № 10/ 22.

С учетом специфики статуса публично-правовых образований, справедливый баланс между интересами собственника выморочного имущества и его добросовестного приобретателя предполагает, что именно публичный собственник должен нести бремя неблагоприятных последствий при ненадлежащем исполнении обязанности по учету и оформлению выморочного имущества. Добросовестный же приобретатель не обладает теми же возможностями, что и государственными органами, при проверке приобретаемого имущества и контрагента. Следовательно, он полагается на данные государственного реестра при осуществлении сделок. Это означает, что при оценке виндикационного иска публичного собственника необходимо учитывать факт государственной регистрации такого имущества, который подтверждает законность не только предшествующих операций с недвижимостью, но и волеизъявления уполномоченных государственных органов.

Кроме того, поскольку назначением института выморочного имущества является устранение бесхозяйственного имущества, отказ от исковых требований к добросовестному приобретателю не противоречит конституционному принципу справедливости. При этом опосредованный интерес третьих лиц, претендующих на предоставление социального жилья, может быть удовлетворен путем предоставления другого жилья.

Конституционный Суд РФ предписал пересмотреть судебные акты по делу заявителя гр. А. Дубовца.