Конституционный Совет, 02 марта 2018, n°2017-694, Приоритетный вопрос о конституционности

Под руководством Профессора Ф. БОНФИСА

 

Решение от 02 марта 2018 года[1] без сомнений останется в памяти как решение, которое разрушило последний бастион отсутствия обоснования наказания. Действительно, Конституционный Совет, который принял к рассмотрению приоритетный вопрос о конституционности (ПВК), заявляет на это, что статья 365-1 Уголовно-процессуального кодекса не соответствует Конституции, посчитав, что «не принуждая Суды присяжных обосновывать выбор наказания, законодатель нарушил требования, содержащиеся в статьях 7,8 и 9 Декларации 1789 года». Статья 365-1 была объявлена не соответствующей Конституции, так как среди прочего противоречила принципу индивидуализации наказания.

 

Для того чтобы понять в чем заключается интерес данного решения и оценить его последствия, необходимо вернуться в прошлое.

 

Известно, что в правовом государстве обоснование, которое заключается в изложении причин, которые побудили судью принять подобное решение, необходимо[2]. Оно позволяет объяснить обвиняемому лицу мотивы, правовые и фактические, его приговора, и вследствие этого, лучше его понять, предоставляя средства к его обжалованию в вышестоящей инстанции. Кроме того, обоснование, так как оно способствует борьбе против произвола, позволяет гарантировать беспристрастность и прозрачность правосудия, как по отношению к сторонам процесса, так и по отношению ко всем. Однако, преимуществами обоснования, в течение почти 200 лет, можно было воспользоваться только в ограниченной области. С одной стороны, только полицейские и уголовные суды должны были обосновывать свое решение, как это им с 1810 года предписывал Кодекс; с другой стороны, обоснование касалось только виновности лица, совершившего преступление. Таким образом, за границами обоснования находились Суды присяжных и назначение наказания. Причины данного исключения на самом деле вполне схожи. Касаемо Судов присяжных, которые снискали свою популярность преимущественно в силу того, что с 2011 года они имеют 6 присяжных заседателей в судах первой инстанции (и 9 — в апелляционных судах)[3], а внутреннее убеждение присяжных быстро свело к нулю любую возможность обосновывать виновность или наказание. Со времен Французской революции принцип внутреннего убеждения законодательно закреплен[4], в результате чего присяжные не должны объяснять причины, которые побудили их приговорить (или также оправдать) обвиняемого. То же можно сказать о наказании, учитывая факт того, что Кассационный суд посчитал, что «судьи, рассматривающие уголовные дела, в вопросе назначения наказания в законодательно закрепленных границах обладают дискреционными полномочиями, о которых они никому не должны отчитываться»[5]. Эта позиция будет «яростно» отстаиваться[6] Кассационным судом, восхваляя таким образом практически полную свободу при выборе наказания, за исключением, разумеется, принципов, которыми руководствуются при его назначении, начиная с принципа законности, и ограничений, которые накладывает законодатель в статье 132-19 Уголовного кодекса. Действительно, в целях борьбы с краткосрочными тюремными наказаниями и способствования развертыванию альтернативных тюремному заключению наказаний, а также мерам гуманизации наказаний, законодатель, начиная с 2000 годов, потребовал от судьи обосновывать решение, в котором назначается тюремное заключение[7]. Обоснование, таким образом, применяется скорее как устрашающая, нежели педагогическая мера.

После вступления в силу законов от 15 августа 2014 года[8] и 3 июня 2016 года, статья 132-19 Уголовного кодекса гласит, что: «В уголовном судопроизводстве тюремное заключение без условного срока может быть применено только в качестве последнего средства, если тяжесть преступления и личность преступника делают это наказание необходимым, и если любая другая санкция кажется неадекватной; в таком случае наказание в форме тюремного заключения должно, если это позволяют личность и положение приговоренного, и кроме случаев, когда это материально невозможно, быть смягчено, как это предусмотрено в подсекциях 1 и 2 секции 2 настоящей главы.

Когда уголовный суд определяет наказание в виде тюремного заключения без условного срока, и оно не может быть смягчено, как это предусмотрено подсекциями 1 и 2, он должен напрямую обосновать свое решение, исходя из фактов преступления и личности преступника, а также его материального, семейного и социального положения». Это требование двойного обоснования шло, разумеется, в том же направлении, что и было указано выше.

В то время как эти две позиции казалось, высечены на одном камне, французское право развивалось в пользу обобщения обоснования, что происходило в два этапа. На первом этапе был пересмотрен вопрос обоснованности решений правосудия, вынесенных Судами присяжных, который будет пересмотрен под влиянием права европейского союза.

Действительно, приговор Бельгии Европейским судом по правам человека на основании того, что ее система не позволяла обвиняемому лицу понять причины его приговора Судом присяжных, что таким образом нарушало статью 6 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод»[9], стал определяющим в изменении французского права. Законодатель, в страхе, что подобный приговор может коснуться и Франции, ввел в 2011 году[10] обязательство обоснования приговоров, вынесенных Судом присяжных в рамках Уголовно-процессуального Кодекса.

Статья 365-1 Уголовно-процессуального Кодекса отныне гласит, что «в случае вынесения приговора обоснование состоит в оглашении основных аргументов, которые для каждого из вменяемых в вину обвиняемого действий убедили суд присяжных. Эти аргументы являются теми, которые были изложены в ходе обсуждений, которые вел суд и присяжные в применение статьи 356, до того, как было организовано голосование по вопросам».[11]

 

Второго этапа пришлось немного подождать. Через шесть лет после закона 2011 года Кассационный суд инициировал это изменение, на этот раз касаемо обоснования уголовного наказания. В трех основополагающих постановлениях от 01 февраля 2017[12], уголовная палата требует, чтобы любое уголовное наказание[13], каким бы оно ни было[14], было обосновано.

Можно легко обозначить связь между статьей 365-1, предписывающей обоснование решений о приговоре, вынесенных Судами присяжных и всей новой судебной практикой, предписывающей обоснование любого наказания коррекционными судами или судами полиции. Зачем же тогда поддерживать отсутствие обоснования наказаний, назначенных Судами присяжных? Вопрос не избежал контроля Кассационного суда, который ответил, наперекор всем ожиданиям, ссылаясь на статью 365-1 Уголовно-процессуального кодекса, что «в соответствии с данным текстом, в случае приговора Судом присяжных обоснование состоит в объявлении основных аргументов, которые его убедили в виновности обвиняемого; что за отсутствием других законодательных положений, которые это предусматривали бы, суд и присяжные не должны обосновывать выбор наказания, которое они назначают на условиях, определенных в статье 362 вышеуказанного Кодекса»[15]. Однако, была ли битва проиграна? К счастью, нет.

Приоритетный вопрос о конституционности был поставлен и передан в Конституционный Совет уголовной палатой Кассационного суда 13 декабря 2017 года.[16] Решение от 2 марта 2018 года является ответом на него.

Принимая приоритетный вопрос о конституционности, Совет напомнил, что он уже рассматривал соответствие статьи 365-1 Конституции.[17] Но вопрос об обосновании наказания в то время не был поставлен. Он также напомнил, что после принятия закона от 15 августа 2014 года статья 362 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает, что в случае признания виновности, председатель суда присяжных дает присяжным прочитать статьи 130-1 и 132-1 Уголовного кодекса, которые напоминают о цели наказания и необходимости его индивидуализировать. Совет делает из этого вывод о том, что обстоятельства, объясняющие пересмотр статьи 365-1, изменились.

 

 

По существу, цитируя статьи 7[18], 8[19] et 9[20] Декларации о правах человека и гражданина 1789 года, он напоминает, что «законодателю принадлежит, при исполнении своих полномочий, право закреплять нормы уголовного и уголовно-процессуального права с тем, чтобы избежать произвола в поиске авторов правонарушений, осуждении преследуемых лиц, а также вынесении и исполнении наказаний».

Он также добавляет, что «принцип индивидуализации наказаний, который вытекает из статьи 8 данной Декларации, предполагает, что уголовная санкция может быть наложена, только если судья специально о ней объявил, учитывая обстоятельства, относящиеся к каждому отдельному случаю». Из этого можно сделать вывод о том, что «конституционные требования предполагают обоснование решений и постановлений о приговоре как по поводу виновности, так и по поводу наказания». Из этого следует, что статья 365-1 противоречит Конституции. Совет однако не выступает за немедленную ее отмену. Он уточняет даже, что с тем, чтобы избежать «явно чрезмерных последствий»[21], к которым могла бы привести немедленная отмена, Совет решает перенести отмену статьи 365-1 на 1 марта 2019 года и корректирует последствия своего решения во времени[22].

Таким образом «для решений суда присяжных, вынесенных по окончании процесса, открытого после этой даты (…), положения абзаца второго статьи 365-1 Уголовно-процессуального кодекса, должны толковаться как налагающие на суд присяжных обязательство указывать в мотивировочном листке, основные аргументы, которые убедили его при выборе наказания»[23]. В том, что касается «постановлений Суда присяжных, вынесенных в качестве последней инстанции до опубликования данного решения и решений, вынесенных в результате процесса, открытого до данной даты», вопрос о несоответствии статьи 365-1 Конституции поставлен быть не может[24]«.

Это решение таким образом обобщает обязательство обосновывать выбор наказания, вне зависимости от его характера и судебной инстанции, которая его назначает. И в этом решение стоит только поприветствовать. Действительно, как объяснить тот факт, что чем суровее наказание, тем меньше будет объяснений по поводу выбора наказания? Чем также объяснить, что Суд присяжных обязан указать причины, которые привели его к признанию виновности индивида, а причины выбора наказания оставались без объяснений?

Однако, сам объект контроля, совершенного Советом, содержит оговорку. На самом деле, положения статьи 365-1 Уголовно-процессуального кодекса полностью соответствуют Конституции. Речь здесь идет о толковании, которое давал Кассационный суд, особенно в решении от 8 февраля 2017 года, исключая обязательство обоснования наказания, именно оно противоречило Конституции. Это и подчеркивает г-н Профессор А.Боттон, который усмотрел в толковании оспариваемых положений, сделанном Кассационным судом, «настоящий предмет несоответствия Конституции»[25]. По словам данного автора, изменения статьи 362 Уголовно-процессуального кодекса, которые объясняют приемлемость приоритетного вопроса о конституционности в глазах Совета, должны были привести Кассационный суд к расширению обязательства Судов присяжных обосновывать наказания с 2017 года. «Повторим, что подобная мысль звучит как упрек, который сделал конституционный судья своему коллеге из суда общей юрисдикции: тот должен был опереться на это законодательное изменение с тем, чтобы закрепить общий принцип обоснования уголовного наказаний»[26].

Судьба обоснования наказания Судами присяжных отныне в руках законодателя. Законопроект о плане реформы системы правосудия на 2018-2022 годы, зарегистрированный при председательстве Сената 20 апреля 2018года[27], предусматривает дополнение статьи 365-2 Уголовно-процессуального кодекса положением, составленным следующим образом: «Обоснование также состоит в объявлении основных аргументов, которые убедили Суд присяжных при выборе наказания, учитывая аргументы, изложенные в ходе обсуждения, предусмотренного статьей 362». Что касается Кассационного суда, он только что решил, в решении от 20 июня 2018 года[28], «что ни одно из положений Европейской конвенции по правам человека, не обязывает суд присяжных после того, как он вынес решение о виновности, обосновывать, какое наказание назначается». Сутяжники, с нетерпением ожидающие изменения статьи 365-1, должны будут подождать, пока законодательный календарь будет им благоволить.

 

 

 

 

 

[1] Cons. const. 2 mars 2018, n°2017-694 QPC: Dalloz actualité, 6 mars 2018, obs. Goetz; D. 2018. 1191, obs. Botton; AJ Pén. 2018. 192, obs. A.-G. Robert; Dr. pénal 2018. Étude 9, note Guérin; ibid. 68, obs. Maron et Haas; ibid. 72, obs. Bonis

[2] В пользу обоснования см. также: M. Daury-Fauveau, « La motivation des sanctions pénales : entre renouveau et archaïsmes », in C. Chainais, D. Fenouillet et D. Guerlin dir., Les sanctions en droit commun, la motivation des sanctions prononcées en justice, vol. 2, 2012, 256p., n°2, p. 170. ; C. Bléry, « Les Fondements historiques de la motivation des sanctions », in C. Chainais, D. Fenouillet et D. Guerlin, dir., op. cit. n°7, p. 9., C. Chainais et G. Guerlin, « La motivation des sanctions prononcées en justice, entre transparence et soupçon », in Les sanctions en droit contemporain, vol. 2, La motivation des sanctions prononcées en justice, C. Chainais, D. Fenouillet et G. Guerlin dir., op. cit., pp. IX-XLI — M. Van de Kerchove, « Les fondements philosophiques de la motivation des sanctions », in Les sanctions en droit contemporain, vol. 2, La motivation des sanctions prononcées en justice, C. Chainais, D. Fenouillet et G. Guerlin dir., op. cit., pp. 25-47 ; Cf. plus récemment : E. Dreyer, Pourquoi motiver les peines ?, D. 2018, p. 576.

[3] против 9 и 12 ранее

[4] Cf. Статья 24 раздела VI закона от 16-29 сентября 1791, статья 372 Кодекса 3 брюмера года IV,

статья 342 Кодекса уголовного расследования и, наконец, статья 353 УПК

[5] Уголовная палата Кассационного суда, 5 октября 1977, n° 76-93.302, Bull. crim. n° 291

[6] J. Leblois-Happe, « Le libre choix de la peine, un principe défendu bec et ongles par la chambre criminelle », Dr. pén., 2003, n° 4,pp 4-8.

[7] По эти вопросам, см. в частности: A. Ponseille, « La double motivation de l’article 132-24 du Code pénal, outil de limitation du recours judiciaire à la peine d’emprisonnement ferme : de l’illusion à la désillusion… », Archives de politiques criminelles, n° 35, 2013, pp. 63-89 ; H. Hasnoui, « De la motivation spéciale des peines d’emprisonnement ferme après la loi n°2009-1436 du 24 novembre 2009 : précision sur une petite révolution ?, Dr. Pén. 2011, étude n°22 ; L. Saenko, « La motivation comme moyen de limiter le recours à l’emprisonnement ferme », Gaz. Pal., 26/04/2016, n°4, p. 81.

[8] Закон n° 2014-896 от 15 августа 2014 Об индивидуализации наказаний и усилении эффективности уголовных санкций; JORF du 17 août 2017, p. 13647, texte n°1.

[9] CEDH 16 nov. 2010, Taxquet c/ Belgique, n^o 926-05: D. 2010. Actu. 2841, obs. Bachelet; ibid. 2011. 47, note Renucci; ibid. 48, note Pradel; Gaz. Pal. 2010. 2, p. 3424, note Bougain. Касательно Франции и решения, вынесенного после реформы 2011года : CEDH, 10 janvier 2013, n° 61198/08, Agnelet c/ France, D. 2013. 615, et les obs., note J.-F. Renucci ; RSC 2013, p. 112, obs. J. Danet ; ibid. p. 158, obs. J.-P. Marguénaud

[10] Закон от 10 августа 2011, Закон n° 2016-731 от 3 июня 2016, усиливающий борьбу с организованной преступностью, терроризмом и его финансированием, и улучшающий эффективность и гарантии уголовного процесса; JORF du 4 juin 2016, texte n°1.

[11] По данному вопросу, можно обратиться к весьма интересному исследованию, сделанному: V. Perrocheau, D. Zerouki-Cottin, et P. Milburn, « La motivation des décisions de cours d’assises », AJ Pén. 2018, p. 139

[12] Crim. 1^er février 2017, n° 15-83.984, n° 15-84.511 et n° 15-85.199 ; cf. в частности : E. Dreyer, La motivation de toute peine : un revirement à regret ?, AJ Pén. 2017, p. 175; J. Leblois-Happe, La nécessaire motivation du choix de la peine en matière de délits (et de contraventions), note ss Crim. 1er févr. 2017, JCP 2017, n° 11, 277 ; M. Giacopelli, Vers une généralisation de l’exigence de motivation en droit de la peine ?, D. 2017. 931.

[13] Pour le tribunal de police, cf. Crim. 30 mai 2018, n^o 16-85.777 P ; Dalloz actualité, 8 juin 2018, obs. Goetz ; AJ Pén. 2018, p. 407, obs. J.-B. Perrier.

[14] За этими решениями последовали многочисленные решения, которые подтверждают общую необходимость обоснования. Таким образом обоснование касается также дополнительных наказаний (Cass. crim. 8 mars 2017 n° 15-87.422 ; D. 2017. 2501 obs. Roujou de Boubée et autres ; RDI 2017, 240 obs. Roujou de Boubée) или также смешивания наказаний (Cass. crim. 10 janv. 2018 n° 16-87.611, publié au Bulletin), при этом не важно на кого было наложено наказание — на юридическое или физическое лицо (Crim. 9 janv. 2018, n^o 17-80.200 P ; Dalloz actualité, 29 janv. 2018, obs. Lefort; AJ Pén. 2018. 144, obs. Chopin). В последнее время Кассационный суд требует, чтобы наложение гражданского штрафа содержало обоснование касательно средств и расходов жалобщика (Cass. Crim. 5 septembre 2018, n°17-84.980, Dalloz Actua. 18 septembre 2018, obs. D. Goetz).

 

[15] Crim. 8 février 2017, n°15-87.914, précité

[16] Crim. 13 décembre 2017, n° 17-82086 17-82237 17-82858. Предыдущий ПВК, который критиковал прекращение равенства между коррекционными и уголовными судами был поставлен перед кассационным судом, который отказался передавать его в Конституционный Совет, посчитав, что » отсутствие обоснования в назначении в качестве наказания тюремного заключения судом присяжных, которое объясняется требованием голосования абсолютным большинством в как минимум шесть из восьми голосов, когда произносится максимальное наказание в виде тюремного заключения, не посягает на право на равенство». (Crim. 29 mai 2013, n° 12-86.630, Dalloz actualité, 5 déc. 2013, obs. S. Fucini ; D. 2013. 2779 ; AJ Pén. 2014. 81, obs. P. de Combles de Nayves ).

[17] Cons. const., 4 août 2011, n° 2011-635 DC, Закон об участии граждан в деятельности уголовной юстиции и осуждении несовершеннолетних. consid. 29 à 31 ; D. 2011. 2694, obs. F. G. Trébulle, et 2012. 1638, obs. V. Bernaud et N. Jacquinot ; RSC 2011. 728, chron. C. Lazerges, 847, obs. J.-H. Robert, et 2012. 227, obs. B. de Lamy.

[18] « Ни один человек не может быть подвергнут обвинению, задержанию или заключению, иначе как в определенных Законом случаях и согласно предписанным им формам. Кто испрашивает, изготовляет, исполняет или заставляет исполнять произвольные приказы, подлежит наказанию; но всякий гражданин, вызываемый или задерживаемый в силу Закона, должен немедленно повиноваться: сопротивляясь, он совершает преступление.»

[19] Закрепление принципа необходимости и пропорциональности наказаний, а также принципа индивидуализации: «Закон должен устанавливать только строго и очевидно необходимые наказания. Никто не может быть наказан иначе, как в силу закона, изданного и обнародованного до совершения проступка и законным образом примененного. »

[20] Закрепление принципа презумпции невиновности : « Всякий человек предполагается невинным до тех пор, пока он не объявлен виновным. Посему, если будет сочтено необходимым задержать его, всякая мера строгости, не являющаяся неизбежной для того, чтобы воспрепятствовать ему скрыться, должна быть сурово караема Законом.».

[21] Cons. 12.

[22] O. Dutheillet de Lamothe, L’effet dans le temps des décisions rendues en matière de QPC  — . — Les enseignements de l’affaire Foot Locker, JCP G 2018, doctr. 89.

[23] Cons. 13.

[24] Cons. 14.

[25] A. Botton, Motivation des peines par les cours d’assises : interprétation d’une censure d’interprétation, D. 2018, p. 1191.

[26] Id.

[27] Проект закона n°463, о плане реформы системы правосудия на 2018-2022 годы, представленный Г-жой Н. Белубэ и следующий по ускоренной процедуре

[28] Уголовная палата Кассационного суда, от 20 июня 2018, n°17-82.237, опубликовано в Bulletin, Dalloz Actua., 20 juillet 2018, C. Fonteix.